____________

06.09.2013
Источник: "Мой друг - кошка"

____________

Расхожая фраза «Все люди одинаковы» в наше оболваненное время звучит практически оправданно, но всё же в мире всегда были, есть и будут люди уникальные! Люди, одна лишь встреча с которыми, лишь одно, мимолётное общение могут оставить в твоей жизни или даже судьбе неизгладимый след. Мне посчастливилось пусть редко, но встречаться и даже работать на одной сцене с такими личностями. Фантастический Иннокентий Смоктуновский, неповторимый Олег Ефремов, легендарный Василий Аксёнов, бесподобный Андрей Миронов, гениальный Константин Райкин — всё это уникальные люди! И сегодня прилагательное «уникальный» я однозначно ставлю перед именем и фамилией нашего гостя — Александра Семёновича Левенбука — художественного руководителя еврейского театра «Шалом», легендарного автора и ведущего «Радионяни», величайшего юмориста и просто очень хорошего человека!

 — Александр Семёнович, шалом! Очень рад нашей встрече... 

 — Шалом, дорогой, и, как мы говорим, обоюдн... 

 — Александр Семёнович, мы в гостях у вас, а вы в гостях у журнала «Мой друг кошка» в рубрике «Наши люди»! 

 — Я самый что ни на есть ваш по всем позициям. И по паспорту, и... по кошкам... Бася?! (Зовёт кошку, которая разлеглась на подоконнике.) Золотце моё, за тобой пришли.... 

 — Точно! Мы пришли поговорить с вами о вашей кошке! И, конечно, о вас, о вашем театре. По моему убеждению, ваш театр — это дом, а почти в каждом доме есть кошка. Почему? 

— Ну вообще-то дом с кошкой всегда теплее, уютнее. А потом у нас же полуподвал, и с появлением в театре Баси наши костюмеры и бутафоры вздохнули с облегчением. Бася сразу навела порядок и дисциплину, она очень быстро договорилась с грызунами и стала всеобщей любимицей. 

 — Бывая у вас в гостях, я всегда вижу Басю в вашем кабинете. Вы её хозяин? 

 — Не совсем, она общая! Меня она любит и, видимо, чтит как главного режиссёра, но самый важный человек для неё моя жена Визма Витолс, главный балетмейстер нашего театра и тоже режиссёр. Когда приходит Визма (а она всегда ей приносит свежий фарш!), Бася не просто бежит к ней — она летит! А тут как-то Визма уехала на неделю в Ригу, я прихожу, и Бася топает ко мне и что-то говорит: «Мыр-мыр, мыр-мыр». А я ей отвечаю: «Бася, я не фарш, я только муж... фарша!» 

 — Но излюбленное её место всё-таки ваш кабинет. Почему? Может, оттого, что здесь частенько собираются маститые артисты, знаменитости? 

 — ...и простые люди. Бася просто любит общение, любит пройтись по подголовникам кресел, поверх дивана, обнюхать всех и выбрать, у кого устроиться на коленях. Вот намедни выбрала Никаса Софронова... 

 — Ну так! Это же знатный и старый кошатник! 

 — Да, Никас — друг нашего театра. Вообще у нас много друзей, слава богу, многие нам помогают. Наш бессменный попечитель Иосиф Давидович Кобзон, Алла Пугачёва и многие другие замечательные люди. Так вот Бася никого не делит на знаменитых и не очень. Бывает, обойдёт всю компанию и ни к кому не усядется, а ляжет перед дверью, чтобы её обходили, через неё перешагивали и таким образом внимание обращали. В общем, она театральная кошка, артистка! 

 — А случались у Баси выступления на сцене? Ведь всем известен факт, что кошку, когда она появляется на подмостках во время спектакля, переиграть невозможно... 

 — Да-да, был случай. Правда, я сам этого не видел, но мне доложили, что всё обошлось! Она вышла очень красиво и... скромно. Актеры всё перевели в шутку, справились, и Бася с достоинством удалилась. Мы, конечно, после того случая тщательно за ней следим и на время спектакля запираем в моём кабинете. 

 — А случалось ли что-нибудь из ряда вон, что называется? 

 — Однажды к нам пришёл охранник с овчаркой. И эта собака загнала Басю под потолок! Мы очень долго уговаривали её спуститься и приводили в чувство. После этого решили, что с собаками вход в театр отныне закрыт. И тут через пару месяцев один наш актёр приходит с огромным лохматым псом! Во-о-от таким, выше стола. Ну, мы думаем, всё!!! А Бася, только увидела пса, слетела пулей с подоконника — и к нему. И они начали обнюхиваться, что-то говорить друг другу: «Шур-мур». В общем, родственные души. Мы были потрясены! И все два часа, пока мы с актёром разговаривали, они лежали бок о бок... Вот и пойми, в чём тут дело! Загадка какая-то. Вообще кошка — загадочное существо. У меня всегда было ощущение, что кошки подброшены откуда-то оттуда в помощь нам. 

 — Что вам нравится в кошках, что поражает? 

 — Все говорят, что, если кошке смотреть прямо в глаза, она сразу отворачивается. Неправда! Бася смотрит в глаза честно, открыто, и там такая глубина... Ну и, конечно, поражает всем известная кошачья независимость... 

 — Видимо, Басю эта черта и роднит с актёрами, ведь они независимые люди. Или они только мнят себя независимыми? 

 — Зависимые! Зависимые от режиссёра, обстоятельств, хотя и могут притворяться независимыми. Кошка тоже умеет притворяться, но она действительно независимая и одновременно при всей своей хитрости открытая, честная, порядочная. Хозяина не предаст, дом защитит, поддержит его престиж. И если не сегодня, то завтра становится ясно, с кем она дружит, а с кем нет. В этом смысле с ней намного проще строить отношения. 

 — Мы с вами знакомы очень давно... Ну по крайней мере я с вами познакомился 40 лет назад. В 1973 году я пошёл в первый класс, и мама подарила мне набор пластинок «Радионяни». С того дня вы стали одним из моих лучших друзей, как, впрочем, и многих тысяч мальчишек и девчонок, да и пап, мам, дедушек, бабушек... 

 — Прости, перебью тебя. Не могу удержаться, вспомнил про бабушек. Дело было лет пять — семь назад на гастролях в Израиле. Мы всегда останавливаемся у моих друзей в Нетании в доме прямо на берегу моря. Я вечерком пошёл искупаться, ныряю, а рядом бабульки лет по 85. Одна вылезает на берег, видит меня: «Ой! А я на вашей „Радионяне“ выросла!» Я ей: «Спасибо, а мне тогда сколько?!»  

 — Но ведь действительно ваша передача была и остаётся уникальной! По ней и сегодня учатся не только мои дети, но и мои ученики-студенты, 25-летние взрослые люди... 

 — Ты знаешь, да! Вот буквально весной издательство «Зебра» переиздала все наши 34 весёлых урока грамматики. Готовится к переизданию «Биология», «Домоводство», «Правила хорошего тона». Редактируя эти книги, я слушал записи и понимал: это хорошо! Мы сумели сделать, как сейчас говорят, продукт, который обучал незаметно. Ведь никто — ни взрослые, ни тем более дети — не любит, когда ему говорят, что он не прав или что он нехорошо себя ведёт. А мы, взрослые шалопаи, играющие детей Алика и Сашу, вместе с великим нашим учителем Николаем Владимировичем Литвиновым могли, что называется, без обид дерзить, фамильярничать, хитрить, обзываться, делать ошибки! И, соответственно, после этого получать по полной. А слушатели, оставаясь как бы в стороне, узнавали, конечно, в этих мальчишках себя, примеряли на себя эти ситуации и учились. 

 — Александр Семёнович, честно говоря, я не люблю слово «легендарный», но по отношению к «Радионяне», а сегодня и по отношению к театру «Шалом» более точного определения не найти. 

 — Будем считать, что это правда... Так приятнее! Но похвалиться на самом деле есть чем: мы получили много премий и среди них — «Легенда радио», «Признание поколений». Я говорю мы, но, к сожалению, уже нет с нами моих друзей и соратников — Аркадия Хайта, Саши Лившица, Николая Владимировича Литвинова... Но они остались в этих передачах, книгах, спектаклях. 

 — По пьесам Хайта в вашем театре идёт не один спектакль. И среди них есть абсолютно кошачий — непревзойдённый «Леопольд». 

 — Я считаю, что без Аркадия Хайта наш театр вообще не мог состояться. Хайт совершил подвиг. Тогда, 25 лет назад, после сорокалетнего перерыва (еврейский театр закрыли после убийства Соломона Михоэлса в 1948 году) никто не мог дать гарантии, что мы выстоим! Репертуара нет, еврейских пьес мало, актёры — по разным театрам, помещение маленькое, неказистое и аж на Варшавке: ни доехать, ни дойти! И вот Хайт пишет пьесу, которая собирает аншлаги до сих пор. «Леопольд» идёт у нас 25 лет, а в других театрах уже более 30 лет в репертуаре. Аркадий был гениальным суперпрофессионалом! И очень скромным... 

 — А в чём секрет вашего успеха, ваших аншлагов? Может быть, в неподражаемом еврейском юморе? 

 — Не думаю, точнее, думаю, что не только в нём. А чем, скажите, плох русский юмор?! Или грузинская шутка — до слёз?! Хорошо сказал Михаил Жванецкий по этому поводу: «Чем отличается еврейский юмор от английского? Англичане шутят на своей территории!» А вообще-то нам очень непросто в этом помещении. Оно маленькое, всего двести мест, далеко, на отшибе, в обыкновенной девятиэтажке. Вот только представь: мимо нашего театра проходит людей за год столько, сколько мимо Таганки за неделю! Но всё равно мы успешно работаем! Знаешь, как приятно, когда едешь одну остановку от «Варшавки» и слышишь, как шофёр объявляет: "Следующая остановка «Театр «Шалом». Так привычно, обыденно, как будто так было всегда. Это дорогого стоит! А возвращаясь к успеху, думаю, это заслуга общая, всего нашего дружного коллектива. Мы работаем профессионально, честно, современно, и мы способствуем сближению людей. Мы еврейский театр, но у нас в труппе служат и русские, и украинцы, и кавказцы, и латыши... И у нас даже на билете есть надпись — это, конечно, шутка, но в каждой шутке есть доля шутки: «Спектакли идут на русском языке для евреев любой национальности!» 

 — Видимо, одна из основных задач театра — учить зрителя добру, пониманию... 

 — Не учить, а показывать! Театр может лишь показывать, как может быть! Показывать доброту, справедливость. Сейчас жизнь очень изменилась, и мы стали злее — в людях цветёт эгоизм, нетерпимость к чужому мнению, стремление к наживе, а доброта уходит... А театр не столько фотографирует жизнь, сколько даёт нам представление, к чему нужно стремиться в отношениях между людьми, между мужчиной и женщиной, между представителями разных национальностей в вопросах борьбы за правду. Тут театр, конечно, большое дело может сделать. И ещё театр лечит... 

 — А вы ведь ещё и с красным дипломом окончили медицинский... 

 — Да, я из семьи врачей. И отец, и мама были практикующими докторами. Да и я тоже поначалу собирался стать врачом, хотя нет — я им и стал. В моей новой книге «Каверзные вопросы, или Пока склероз молодой» есть показательная история. Расскажу её вашему журналу. Как-то после спектакля подходит ко мне администратор и говорит, что меня ждёт какая-то девушка. Выхожу в фойе, девушка подходит ко мне и говорит: «Здравствуйте! Вы меня спасли! У меня год назад погиб жених. Я думала, что не переживу, год лежала лицом к стене. А моя подруга всё меня уговаривала сходить к вам в театр. И вот я пришла. После сегодняшнего спектакля я как заново родилась! Мне хочется жить!» И я тогда подумал, что, даже если за двадцать пять лет мы в «Шаломе» сделали только это, уже достаточно! 

 — Александр Семёнович, мы беседуем с вами уже полтора часа, и мне совсем не хочется заканчивать интервью. Бася всё это время лежит перед нами на столе и слушает, ждёт, когда мы снова заговорим о кошках. Поведайте на прощание пару баек про котов. Я знаю, что у вас в жизни были коты и дома. 

 — Несколько лет у нас дома жил такой типичный дворовый, помоечный кот. Хулиган, настоящий бандит! Но красивый, умный и очень игривый. Как-то на Новый год мы нарядили небольшую ёлку, и она простояла чуть ли не до 8 Марта. И вот в какой-то день этот разбойник начал снимать с ёлки игрушки. Делал он это так: садился на задние лапы, передними хватал игрушку и стягивал её. Это он проделывал с каждой игрушкой и ни одну не разбил! А когда снял последнюю, то обхватил ёлку и начал её трясти. И тряс, пока не осыпались все иголки! 

 И ещё был очень смешной случай. Мы купили модный двухэтажный холодильник и начали его устанавливать на кухне. А огромную картонную коробку прислонили к тумбочке в коридоре — получилась горка. Так он влез наверх и —вжих! — съехал. И так он катался, как дети зимой на ледянках, ну с полчаса, наверное. Залезет, ляжет на бок — вжих! — и скатывается! Мы долго наблюдали и смеялись. 

 — Спасибо вам за такой душевный, интересный разговор. Я очень люблю ваш театр! Боготворю и обожаю вас и ваше творчество! Желаю вам успехов, здоровья, новых постановок и аншлагов! 

 — А я хочу, в свою очередь, пожелать всем, кто любит театр, и особенно тем, кто любит театр и кошек, спокойствия, домашнего уюта, мира и благополучия в их семье или в той компании, где они проводят время. Чтобы им везде было уютно, как нам всем уютно в компании с кошкой. 

 В переводе с иврита «шалом» означает «мир». Левенбук и есть мир, вселенная — огромная, великая и радостная! Меня всегда восхищало в Александре Семёновиче то, что при всех его регалиях, положении, таланте, опыте он всегда оставался очень простым человеком. Высочайшим профессионалом, остроумнейшим, добрым и уникально простым. Всегда и со всеми он говорит на равных — от президента до уборщицы. С ним легко! Он помогает, у него есть чему поучиться, а у нас — с кого брать пример. Шалом, Александр Семёнович! 

Евгений Стур